Корреспондент «Мой Дом Москва» прошел по берегам лесной речки, чтобы послушать самого залихватского соловья.
Если на юге Подмосковья в начале лета соловьи уже практически прекратили свои вечерне-ночные концерты, то на севере региона между Дмитровским и Сергиево-Посадским районами они в самом разгаре.
Стараюсь никогда не отказывать себе в удовольствии, чтобы хотя бы на пару дней не залезть в самые непроходимые лесные дебри возле какого-нибудь лесного ручья или небольшой речушки на севере Подмосковья.
Почему именно выбираю северные районы? Во-первых, их лучше всего знаю, во-вторых, тянет в родные места детства и юности, и наконец, и в-третьих, такого редкого разнообразия растительного и животного мира не встречал негде.
Почти таежные леса, поросшие вековыми елями и соснами. Множество лесных, глухих ручьев и небольших речушек Волжского бассейна, устремившихся к матушке Волги со склонов Дмитровско-Клинской гряды. Настоящий соловьиный рай.
В этих местах у соловья практически нет естественных врагов кроме сов, но они обитают в хвойных лесах намного выше по склонам древней ледниковой гряды. Меня всегда восхищали огромные валуны на дне сухих ручьев в несколько сот тонн, который притащил сюда последний ледник совсем недавно. Всего каких-то 10-18 тысяч лет назад. По геологическим меркам – мгновение.
Перешел вброд небольшую лесную речку с хрустально чистой водой. Речку питают сотни подземных ключей. Вода всегда холодная, даже в самое жаркое лето. Влил из фляги теплую воду, нагревшуюся в электричке, рейсовом автобусе и марш-броске по пересеченной местности до этих соловьиных кущей, и наполнил вновь свежей, холодной. То, что действительно попал на самый север Подмосковья, стало сразу понятно, как только вышел на небольшую поляну, поросшую только-только распускающимся папоротником.
Первого соловья услышал метров за двести. Пошел к нему. Но не тут-то было. Дорогу преградили густые заросли черемухи. Она уже отцвела. Спелые, гроздья черемухи в здешних местах вырастают размером с дикую черную смородину, заросли которой можно не редко встретить у самой кромки воды по берегу лесной речки. Помню, в детстве черемуху мы поедали горстями, пока скулы не сведет, а губы и язык фиолетовыми не станут.
Не зря соловей выбрал место для самочки рядом с зарослями черемухи, черной смородины и малины. Сейчас у него основной корм мошки, червяки, которых он отыскивает под прошлогодней прелой листвой, гусеницы и комары.
Кстати, соловей не только лучший мировой птичий певец, но еще ловкий добытчик комаров. Перед ночным основным концертом, как только сядет солнце, летает низко над водой и ловит на лету комаров и мелких мошек, которые тучами роятся на вечерней зоре. Когда поспеют ягоды черемухи, черной смородины, бузины и малины, вот тут у соловьев начинается пир горой. Надо ему, самке и их подросшему птенцу нагулять жирок. Ведь путь соловьиному семейству предстоит не близкий. Аж, в центральную Африку. Именно туда летят на зимовку наши Подмосковные соловьи.
Пробираясь осторожно сквозь заросли черемухи вспомнил, как ребенком мы с дедом в конце апреля, когда на деревьях распускались листья, ехали в зоомагазин на Кузнецкий Мост специально покупать соловья. Тогда в московских зоомагазинах и на Птичьем рынке на Таганке можно было купить различных певчих птиц: кенаров, чечеток, снегирей, синиц и даже соловья. Но покупали его не для того чтобы наслаждаться его пением в домашних условиях. Соловьи не поют в неволе и живут, хоть даже в золотой клетке один-два года от силы. Зато в дикой природе соловей живет до 12 лет.
Два три дня до ближайших выходных мы кормили соловья, нет не баснями, а живым мотылем, который тоже покупали в том же зоомагазине на Кузнецком. Потом в выходные ехали на историческую родину деда, на самый север Подмосковья и торжественно выпускали соловья на волю.
Собственно по родным местам своего деда я и шел сейчас. А ведь может соловей, который сейчас поет в зарослях на моем пути, является далеким, далеким потомком тех самых соловьев, что полвека назад мы выпускали с моим дедом Григорием у этой самой лесной речке.
Только выбрался из зарослей черемухи, как на пути возникло новое, еще более непреодолимое препятствие. Старица реки, превратившаяся в непроходимое болото. Старицы вдоль основного русла реки образуются во время весеннего половодья или от обильных ливневых дождей, когда река выходит из своих привычных берегов и затопляет пойму. Потом большая вода сходит, река снова не спеша течет в своих естественных берегах, а вот в поймах остается вода. Со временем небольшое озерцо зарастает буйным кустарником и околоводными растениями. Пройти через такую заросшую диким кустарником заболоченную старицу практически не возможно. Вот такие непроходимые места и выбирают соловьи для своих гнездований, куда не каждый зверь добраться может.
Впрочем, насчет зверей, которые чувствуют себя в таких местах полными хозяевами, – они здесь есть. От болотца к реке вела хорошо набитая бобровая тропа. Бобр очень осторожный и хитрый зверь. Это когда он в воде у него нет врагов, а вот на берегу хватает: лисы, волки, енотовидные собаки и филины. Поэтому чтобы добраться до желанных осин, бобру приходится углубляться в лес мелкими перебежками. Из реки перебегать от одной болотины к другой. Судя по свежим погрызкам бобр или даже, может быть, не один был тут совсем недавно. Впрочем, соловьям соседство бобров ничуть не мешает. А вот бобрам от трелей голосистой птахи прямая выгода. Конечно же бобры не меломаны, однако песню соловья слушают очень внимательно. Если соловей вдруг резко замолчал, не доведя до конца начатое колено, то бобры бросают свою работу, слушают, насторожившись, значит, соловей со своего наблюдательного пункта что-то заметил. Но вот птица снова запела и бобры возобновили свою работу.
Чтобы обойти заросшую старицу пришлось подниматься вверх по склону. Здесь в ноябре 1941 года проходила резервная линия оборонительных сооружений на тот случай если немцы возьмут город Дмитров и замкнут кольцо вокруг Москвы на северном направлении. В то время мой дед Григорий воевал на Перемиловской высоте под Дмитровом, по сути, защищал свою родную деревню и семью: мою бабушку Евдокию, маю маму и тетку, которым в то время было четыре и шесть лет. Дед не любил рассказывать о войне. Это потом спустя много лет, уже, будучи военным журналистом отыскал в архивах Министерства обороны выписки наградных листов из которых узнал, как воевал мой дед Матвеев Григорий Иванович.
Артиллерийский расчет, которым он командовал на Перемиловской высоте подбил два вражеских танка, успевших прорваться по мосту через канал имени Москвы, прежде чем его взорвали наши саперы. Дед лично уничтожил 18 немецкий пехотинцев, когда остался в живых лишь он один из всего своего расчета. Был тяжело ранен, но высоту не сдал. Награжден медалью «За отвагу», которой очень дорожил потом. Даже больше, чем двумя орденами Славы.
Тем временем соловей к которому так долго пробирался замолчал. Подождал минут двадцать. Тишина. Видно подпугнул я его. Пришлось спускаться вновь к реке к старой охотничьей заимке. Когда в начале 90-х годов работал в этих местах общественным охотинспектором, в этой избушке часто останавливался на ночлег, чтобы с самого раннего утра вновь возобновить обход своих лесных кварталов. Тяжелые тогда времена были. Браконьеров в лесах было больше чем дичи. Но должен же кто-то охранять зверей.
Избушка была сложена у самой воды. Сохранились даже мостки к воде, по которым вытаскивал на берег свою лодку. Перешел реку снова вброд. Вот и старая заимка. Сел возле воды передохнуть. И тут совсем рядом запел соловей. За рекой ему тут же ответил другой. Наверное, тот самый к которому пытался изначально подойти.
Они долго перекликались, соревнуясь в мастерстве пения, обозначая свою территорию. Так соловьи делят места гнездования у реки, а мы имеем возможность наслаждаться их «перебранкой».
Андрей ФЕДОРОВ.
Фото и видео автора.
Читайте также:
