Принято считать, что серьезная борьба с мздоимством в России началась с правления Ивана IV, прозванного в народе Грозным. И – за дело. Царь любил наглядность в своих начинаниях, причем такую, чтоб топором врезалась в память.
Так, прослышав, что некий воевода принял взятку в виде жареного гуся, нафаршированного червонцами, – что по тем времнам было чересчур, как говорили, «слишком большой посул взял», – Иван Васильевич распорядился прямо на площади Пожара (будущая Красная) отрубить мздоимцу сперва руки по локоть, затем – ноги по колено, интересуясь при этом у корчащейся жертвы: «Вкусен ли гусь?» – и лишь после обезглавить.
Показательная расправа, впрочем, не сразу повляла на сформировавшееся в русском обществе отношение к взяточничеству и казнокрадству. Дело в том, что на протяжении как минимум двух столетий государственные администраторы – наместники, волостели, тиуны и пр. – не получали жалованья, а содержались за счет местного населения в течение всего периода службы; иными словами, для вознаграждения их труда существовала система так называемых кормлений. По сути взятка была вполне узаконенной формой оплаты труда чиновника.
И хотя требовалось время, чтобы государевы люди осознали: отныне надлежит жить на казенное жалованье, а не на поборы с подведомственного им населения, – царь проявил решимость и систему кормления с присущей ему свирепостью решительно запретил. В «Судебнике» 1550 года впервые появилось наказание за взяточничество – тюpьмa, битьe, взыcкaниe пeни, кaкyю «гocyдapь yкaжeт», но в большинстве своем – немедленная смертная казнь. С этого момента многие слуги государевы «от своего стяжания лишились живота и вотчин». По некоторым данным, за 37 лет правления Иван Грозный публично казнил примерно 34% от общего числа государственных служащих того времени. Причем казнили с особой жестокостью – от отсекновения головы до разрезания на части.
При Иване Грозном в обиходе появляется понятие «государево преступление», к коему, безусловно, относилось в общих чертах и то, что сегодня мы называем коррупцией. Но как справиться с укоренившейся в чиновничьих мозгах идеологией кормления? Как преодолеть сопротивление удельных царьков и боярской элиты в раздробленной на феодальные княжества Руси?
Для этого Иван решил создать параллельный государственный аппарат, названный им опричниной (от древнерусского «опричь», что означает «особый», «кроме», т. е. часть территории государства с особым управлением, выделенная под контроль царского двора). То есть не пытаться реформировать старую, прогнившую до основ административную систему, а поставить над ней преданную ему лично, вновь созданную структуру контроля и наказания. Опричнина была предназначена не только для борьбы с сепаратизмом, но и, в широком смысле слова, с коррупцией. Отличительными атрибутами армии опричников были притороченные к седлу метла и песья голова. Что означало – метлой выметем всех противников царской власти, сохраняя верность царю, «аки псы».
На определенном этапе опричнина – как воплощение государственной реформы, а не про-сто своеобразная полицейская армия – довольно успешно реализовывала возложенные на нее обязанности и надежды. В 1558 году французский дипломат Арнольд Шемо писал в Париж: «Московию не узнать – страх смерти изменил эту страну так, что наши купцы теперь не знают, как дела вести. Даже местные княжны подарков не берут, ибо каждый день мздоимцев прелюдно разрубают на куски прямо на городской площади. Проворовавшимся высшим сановникам царь определял наказание самолично. Мелких, если не казнили, то бросали в тюрьму, пороли, штрафовали». Так было не только в Москве, но и по всей территории Руси. В архивах можно отыскать немало писем государевых людей, в которых они с похвальной решимостью поспешно отвергают даже намеки на получение «мзды и иных угощений» от заинтересованных лиц.
Примечательно, что поначалу на судей запрет на посулы не распространялся – в обмен на требование судить жестко и справедливо. Видимо, так царь пытался обеспечить заинтересованность в эффективности борьбы с коррупционерами. В том случае, если сам судья доказательно обвинялся в предвзятости, на него вoзлaгaлиcь yплaтa иcкa, пoшлин в тpoйнoм paзмepe и пeни. Однако уже в 1561 году введенная Судебная грамота предписывала судей неправедных и принимающих посулы предавать смертной казни, а «животы их отдавать тем людям, кто на них донес». Красть из казны и брать взятки определенно стали меньше. Как и осознавать, что воровать грешно, да и небезопасно. Когда на кону голова, невольно подумаешь: а оно того стоит?
Впрочем, не следует идеализировать. Содержание, установленное царем чиновникам, колебалось от 5 до 500 рублей, что было значительно меньше кормления и, что греха таить, выплачивалось нерегулярно. Оттого-то массовые наказания, отличающиеся особой жестокостью, не могли удержать от соблазна запустить руку в государеву казну и поживиться за счет подданных.
Взятки и вымогательство в приказах по-прежнему процветали, к тому же и опричники, освоившись в своем исключительном положении, стали проявлять интерес к обогащению по методу искореняемых ими же лихоимцев. В своих «Записках о Московии» Генрих фон Штаден, немецкий наемник, попавший в ряды опричного двора, писал: «Опричники обшарили всю страну… на что великий князь не давал им своего согласия. Они сами давали себе наказы, будто бы великий князь указал убить того или другого из знати или купца, если только они думали, что у того есть деньги… Многие рыскали шайками по стране и разъезжали якобы из опричнины, убивали по большим дорогам всякого, кто им попадался навстречу». Против богатых людей заводились фальшивые судебные дела, чтобы вымогать у них взятки за свое освобождение. Не без оснований опальный князь Курбский писал про опричные суды «человеков скверных и всякими злостьми исполненных». В 1572 году Иван опричнину отменил.
Задолго до Петра Иван IV стал заменять представителей консервативной, старой боярской аристократии «худородными людишками», всецело преданными ему. Беглый стрелецкий голова Тимофей Тетерин злобствовал в письме боярину Михаилу Морозову: дескать царь более не верит боярам, зато у него есть новые «верники» – чиновники, дьяки, которые одной половиной собранных денег царя кормят, а другую себе «емлют». Этой мерой Иван пытался сломать порочную систему взаимоотношений в среде высших сановников. Мало того, Сергей Соловьев писал, что к царю мог обратиться всякий с жалобой на областных правителей.
Понятно, что со смертью Ивана Грозного многое вернулось на круги своя, и коррупция, как сорная трава, заново расцвела пышным цветом. Прокрутившись, колесо человеческой корысти вернулось в прежнее состояние. Однако следует знать и помнить: ни в одной европейской стране в тот же исторический период ничего похожего на борьбу Ивана IV с мздоимством и лихоборством не предпринималось даже в проекте.
Дмитрий Поляков.
Фото из открытых источников.
